Ветер с юга, тёплый и лёгкий, шевелил развешанные на верёвках простыни. Солнце как будто впитывалось в страницы, делая их ослепительно-белоснежными; Мэлло щурился и сдвигался под тень крыши, но тень укорачивалась, и солнце опять принималось за своё. Маленький розовато-белый лепесток, кружась в потоках воздуха, опустился на текст. Мэлло дунул на него.

Лепесток вишни посреди этих слов смотрелся дико и странно.

- Сакура цветёт… - мечтательно протянула Такада, прищепками укрепляя на верёвке мокрую наволочку. – Давайте съездим посмотреть?
- Давай. Только уговори Мэтта одеть что-нибудь другое, а? У него всё в полоску, и из жилетки он не вылезает. Ещё опознает кто. Не так много прошло времени.

Была середина апреля.

- Скажу, - весело пообещала Такада, подхватила пустой таз и изящно, будто танцуя, исчезла в подвальном окне. Мэлло вспомнил, как она спускалась туда впервые – ничего не видя, спотыкаясь, стараясь одновременно удержаться на ногах и удержать на себе одеяло – и усмехнулся.

Он до сих пор не верил, что звезда смогла так легко отказаться от прежней жизни.

Из «двери» вниз показалась перчатка, затем вторая. Подтянувшись, Мэтт выкарабкался наружу и, волоча за собой складной стул и на ходу вытаскивая сигареты, пошёл к Мэлло. Тот поспешно закрыл книжку и сделал вид, будто очень занят распаковкой шоколадки. До плитки тоже добралось весеннее солнышко; Мэлло немедленно влез в растаявший шоколад пальцами и принялся их облизывать, ругая, разумеется, всё на свете.

- Сидишь? – поинтересовался Мэтт, утверждая стул рядом с бетонной плитой, на которой сидел его приятель.
- Сижу, - последовал ответ.
- Тут это, - Мэтт старательно смотрел в сторону, - Такада в город собирается. Не знаю, с чего она взяла, что мы туда поедем, но не дашь ли ты мне какую-нибудь куртку?
- А тебе зачем? – Мэлло изо всех сил притворился удивлённым.

Мэтт совсем смутился.

- Да она говорит: что ты вечно ходишь полосатый… Вдруг узнает кто…Чего это ты ржёшь, а?

Мэлло фыркнул и вскочил.

- Пошли, найдём тебе что одеть. Модный будешь, краси-ивый, девки стаями…

Мэтт погнался за ним, и оба с хохотом провалились домой.

Книжка осталась лежать на бетоне.

***

Мэлло вернулся около полуночи. Днём он оставил Мэтта и Такаду любоваться цветущей сакурой, а сам отправился в штаб-квартиру японской «семьи». Раз в неделю он анализировал текущие дела для местного Босса; тот, получив двумя месяцами ранее рекомендации лос-анджелесских коллег относительно нового консультанта, остался крайне доволен и пребывал в благостном настроении по сей день. От границы промзоны Мэлло добирался пешком, от души подавая условные сигналы. «Хорошо устроились, - рассуждал он, выпутываясь из колючей проволоки. – Тихо при любом раскладе не подберёшься. По крайней мере без потерь… Твою за ногу! Ещё одним штанам конец».

Дома кормильца ожидал сюрприз: Мэтт играл в «дурака» с Рюуком. Такада неодобрительно косилась на них из-за швейной машинки.

- Ну и шинигами нам достался, - пожаловался Мэтт. – Мне, говорит, скучно. Поиграйте со мной. А хитрый до чего! Мухлюет так, что…

- Ты запись скопировал? Тебе яблок дали?

- Ага!

- Вот и кыш отсюда. Устроили притон. Спать пора давно.

Рюук исполнил прощальный танец и скрылся.

- Ой! – спохватилась вдруг Такада. – Бельё на улице осталось.

- Я схожу, - хором сказали Мэлло и Мэтт.

- Да я сама, - девушка улыбнулась обоим сразу и упорхнула наверх. Мэтт, как будто того и ждал, повернулся к Мэлло и протянул ему истрёпанный том в бумажной обложке.

- Я книжку твою принёс, - сообщил он хмуро. – Ты бы перестал маяться дурью, а?

Мэлло открыл книгу наугад.

«Взять мелкой соли, растереть со слюной…»
«На севере обожжённые места обвязывают свежей собачьей шкурой…»
«Дождевых червей изжарить на коровьем масле, выжать сок. Полученным соком смазывать ожоги…»

Сборник рецептов полетел в стену. Хлопнула дверь ванной.

***

Новое зеркало. Прежнее отражение.

Мэлло вцепился в края раковины так, что ещё немного – и куски фаянса остались бы в пальцах. Тихо. Больше зеркал дома нет. Разобьёшь, придётся утром ехать за новым.

Терпи. Тихо.

Вот умоемся, и всё будет нормально.

Мэлло стащил перчатки, посмотрел на руки… Скрюченная правая метнулась к лицу; Мэлло скрутил в себе желание содрать, уничтожить проклятую корку, убрал руку и включил воду. Потом не удержался, отодвинул со лба волосы и поскрёб пятно ногтём.

- Мэлло… - Мэтт вошёл без стука, расценив незапертую дверь как допуск по умолчанию; оценил ситуацию и схватил друга за запястье.

- Я тебе сколько раз говорил, не трогай…

И наткнулся в зеркале на потрясённый взгляд Мэлло.

Корка сходила сухими тёмными клочьями. Кожа под ней была, конечно, тоньше здоровой, но цветом и структурой на вид ничем не отличалась от неё.

- …не трогай. Само отпадёт, видишь? Я же говорил, сойдёт твой ожог, руки от него подальше держи, и всё будет лучшим образом…

Болтал Мэтт больше для того, чтобы успокоиться самому.

… - Что он делал с ожогом? – выпытывала Такада у Мэтта часом позже. В плотной темноте и беззвучии даже шёпот казался слишком громким, поэтому разговор происходил под одеялом. – Как-то же он его пытался свести?
- Не пытался – тихонько отвечал Мэтт. – Я бы знал. Только книжки читал.
- Ожоги не проходят бесследно, ты же сам знаешь… - голос Такады стал почти неслышим. – Почему у него сошёл? Новая кожа, абсолютно нормальная…
- А потому что я ему обещал, что сойдёт. Вот, - Мэтт наощупь полез ловить Такаду. Так они возились и хихикали, забыв на время про ожог Мэлло, но привычно стараясь не разбудить его.

А Мэлло не спал. Он таращился в потолок и боролся с желанием отколупнуть ещё кусочек корки, освобождая своё прежнее лицо.

И только Рюук, удобно устроившийся на крыше, дрых как ни в чём не бывало. Он забыл диктофон и собирался залететь за ним поутру.